Начиная с февраля я начинаю ловить чукотские флешбеки. Мне снится, как мы ставим лагерь, и к нам приходят медведи. Или как мы что-то забыли при сборах.

Днём разговоров и мыслей о полях тоже становится больше. Основная часть закупок полевого снаряжения приходится на январь. До Чукотки не ездят поезда, а завозить самолётом палатки, спальники и рулоны крафтовой бумаги дороговато.

В 2012-м году в зимних закупках я не участвовал, но, на правах бывалого, активно добирал всякую мелочёвку в июне.

Рюкзаки, сита, сапоги, аптечки, респираторы, молотки, карабины, лопаты, аккумуляторы, карандаши, дневники, папки, блокноты – тысячи наименований. И чтобы я ещё хоть раз пошёл за этим всем в Ашан в красной футболке.

Прямо перед сезоном начальство дополнительно отправило нас на двухдневные курсы первой помощи. По законам жанра, эта информация должна была бы стать чеховским ружьём, но эти знания в том году не пригодились.

Всё, что мы не успели утащить из Москвы, мы добирали в Магадане на китайском рынке.

По-русски понимал мало кто, в палатках продавалось всё подряд: от чайников до коленвалов, ценники лепились в виде исключения на самые ходовые товары. А ведь это очень трудно, торговаться на китайском.

Магадан удивил хорошей погодой. Как бросили хлам в гостинице, отправились гулять.

Вновь убедился: город как город, ничего особенного. Второй раз в Магадане и до сих пор не получил по морде. Город ломает стереотипы об колено.

Из того отряда, что летал год назад, остались только я, начальник и девочка-аналитик. Кому-то и одного раза хватило, кто-то уехал в Африку, кто-то оказался в другом отряде.

С новым отрядом знакомились уже в Билибино. Про меня на тот момент ходили слухи, что я не пью, но я в тот же вечер я пресёк их делом. Ребята мне сразу понравились. Пили водку из кружек, фоном смотрели соревнование по бегу с палкой среди мужчин.

Иногда в поля попадают в случайно. Но во второй раз просто так туда уже не занесёт. И сам знаешь, что на что подписываешься, и о тебе все более-менее представление получили. Как до сданной первой сессии – не студент, так и после одного поля – не геолог.

Начальник планировал отработать всю площадь с одной стоянки. Восемь тысяч проб, простой рельеф, всюду можно доехать. Удобнее всего было бы встать по центру, но на краю карты была брошенная артель. Логичней было заселиться там, да и отрекомендовали нам её как целую.

Если рядом с площадью работ находятся какие-то заброшенные или полужилые строения, селиться стараются в них или где-то рядом. Это всегда лучше палаток.

Прилетели – а нихера нет.

Неподалёку трудились буровики, которые покромсали балки на дрова. Это мы увидели, когда уже садились на Ми-8 неподалёку. Сыпал мелкий снег с дождём, кучка геологов, вылетевших раньше, грела ладони у костра. Шло второе июля 2012-го.

От бывшей артельной базы остались только фундаментальные постройки: склад, сортир и баня. Между ними было метров четыреста, а задействовать хотелось сразу всё. Жилой сектор, три «четвёрки», стояли в одном углу лагеря, кухня через небольшую полянку напротив, камералка где-то посередине. Склад ниже по ручью, а баня ещё метров через 50.

Так я в первый раз оказался в ситуации, когда 2 месяца непрерывно жил в палатке. В следующие сезоны я иногда всё-таки добирался до цивилизации. Принимал душ, брился, глядя в зеркало, и выходил в интернет. В тот год – нет.

Через пару дней в лагере появились ЛЭП и водопровод.

С водопроводом понятно. Главное, найти ручей и правильно бросить трубу. С ЛЭП сложнее. Опоры были, но без брёвен. Вездеходчик догадался использовать как рычаг вездеход: брёвна валили на кабину, вставляли в отверстие опоры и ставили. Накручивались провода, пускался ток, и, я готов поспорить, хрен в каком другом лагере вы такое видели.

Кухней занимался я. Навык ставить палатку во мне тогда был ещё недостаточно устойчив, и по некоторым палаткам было сразу ясно, что ставил их я. Им недоставало роста, крепкости и стати.

Что в мою палатку, что в кухонную, пройти не согнувшись не могли даже дети нашего вездеходчика, которых он брал с собой. Как в школе с партами, так и в полях с палатками. Со временем они выражают твою индивидуальность лучше тебя самого.

Я жил с новичком-студентом. Сначала из удобств у нас был только узенький хреновый стол: окно от какого-то трактора на обрезанной топливной бочке. К концу сезона мы притащили с помойки какую-то непонятную корягу, ставшую сушилкой, повесили над печкой рукомойник, прорыли из палатки водоотвод и сунули туда трубу. Свет в палатке отдельно зажигался над кроватями и у входа.

Борта всегда были заложены дровами и где-то в них обязательно была заныкана запасная бутылка солярки. Моральная травма прошлого полевого сезона. Бегать в трусах за камнями мне не понравилось. А задувало иногда так, будто бы в палатку лось ломится.

У геологов постарше, живших напротив, не было даже сушилки. Но они знали, что спальники надо на день переворачивать, чтобы они не заплесневели, и у них всегда было тепло и сухо без солярки и даже, кажется, дров.

Полевой лагерь - это такая минималистичная модель цивилизации, в которой существует только лишь необходимое. И справлять нужду в кустах, и умываться в ручье, и пить на ночь больше воды, чтобы проще было вставать в 4 утра, чтобы растопить печь, не сложно. Комфорт тотально переоценён. Но с умывальником в палатке жизнь кажется уже совсем налаженной.

Мне нравилось быть равнодушным к тому, что на мне надето, как давно я мылся и когда выходит новый айфон. И выходить с утра, простите, поссать и видеть что-то из программы чудных чукотских оптических явлений.

– Тимур, а ты что не пьёшь? – начальник обратился ко студенту, который поехал в поля впервые и прежде даже в палатке никогда не ночевал. В этот раз я был не самым младшим.
– Не люблю просто
– Гоша в прошлом году таким же был. А в этом вот – уже полевик, – он кивнул на рюмку в моих руках, – ещё сезон и палатки начнёт по каркасу ставить.

Не многое по факту требуется-то, чтобы тебя полевиком признали.