Интервью с оператором Максимом Смирновым
Максим Смирнов – оператор-постановщик, выпускник ВГИКа. Ему 25 лет, но он уже работает над полным метром, делает рекламу для Тинькофф Банка, Гугла и Хасбро, снимает видеоклипы и берёт призы на кинофестивалях. Свободного времени у него мало, давать пустые ответы он тоже хотел, поэтому мы долго работали над этим текстом.

Я всегда считал, что совершенно неважно иллюстратор ты, фотограф или оператор – принципы повышения мастерства одни и те же. После интервью с Максимом я убедился, что так оно и есть на самом деле, но многое в операторском мастерстве оказалось совсем не таким, как им я это себе представлял.
Голливуд и артхаус
– У меня было желание сходу задать самые интересные вопросы, но давай всё-таки по порядку. Расскажи, каким был твой путь к полному метру?

– Всё идёт постепенно. Работаешь с режиссёром, вы снимаете с ним короткометражные работы. Вы растёте и со временем берётесь за проекты помасштабней.

– Есть ли куда расти за полный метр или выше уже некуда?

– На самом деле, форма не так уж и важна. В каждом проекте, будь то полный метр или короткий, музыкальный клип или документальное кино – можно развиваться в профессии и совершенствоваться. В этом смысле, здесь всегда есть куда расти. Были бы средства для реализации идей.

– То есть, всё упирается в бюджет?

– Конечно ты зависишь от бюджета проекта. Бывает, иногда придумываешь интересные визуальные варианты, а потом понимаешь, что это нереально воплотить за те деньги, которые есть. Однако это заставляет шевелить мозгами и обходиться минимальными инструментами так, чтобы ваш микробюджет был бы незаметен на экране.

Как-то я снял короткий метр за 40 тысяч, и его взяли в основную программу «Кинотавра». Было забавно, когда «коротыши» (режиссёры короткого метра на местном сленге) сравнивали бюджеты своих работ. Кто-то снял за 600 тысяч, кто-то за 100, а в итоге всё равно все были вместе в одном конкурсе.

– А на Айфон можно снять шедевр?

– Шедевр вообще относительное понятие. Самая крутая камера и оптика не гарантируют профессионального изображения. А успех фильма – это совокупность вклада людей, в первую очередь, интересных идей, качества исполнения. Все зависит от тебя самого, а техника подбирается под задачи. На Айфон можно снимать, если того требует идея проекта.

– Что тебе интереснее: снимать артхаус или массовое кино?

– И то и другое интересно снимать. К тому же, артхаус только в России непопулярен, на Западе его смотрят. С поправкой на то, что артхаус везде не так популярен как кино для массового зрителя. Вообще нет точного определения стилю артхаус, многие говорят, что это просто когда что-то странное на экране происходит. При этом большие режиссёры в большое кино довольно часто попадают после первого именно артхаусного полного метра. «Пожары» Вильнёва, например, считаются артхаусом.

– А как ты относишься к советскому кинематографу?

– С точки зрения визуального и смыслового советский кинематограф очень высокого уровня. Роджер Дикинс, например, считает лучшим фильмом «Иваново детство». Любимый фильм Пикассо «Летят журавли». Это однозначно выдающееся кино.

Кадр из х/ф «Иваново детство»
ВГИК
– Аббревиатура ВГИК для тех, кто не очень в теме, является знаком качества. Что он дал тебе на самом деле? Сделал ли он путь к тому, что ты имеешь сейчас, короче? Или же это просто строчка в резюме?

– ВГИК даст столько, сколько ты готов взять. Всё зависит только от тебя. Тот опыт, который я приобрёл там, бесценен. Как с художественной, так и с технической точки зрения.

Например, мы успели поработать с плёнкой, снимали на неё курсовые. Это большая удача: плёнка заставляет бережно относиться к изображению. Перед тем как включить камеру, ты должен продумать схему света, выставить с режиссёром кадр и все детали внутри него, отрепетировать передвижения героев и камеры так, чтобы весь процесс был доведён до автоматизма. Так вы снимаете меньше дублей, а это дисциплинирует.

ВГИК – это классическое фундаментальное образование, которое вкладывает в тебя основы профессии. Я могу менять технику, искать свой стиль, эскпериментировать, но все равно есть платформа, та основа, на которую я опираюсь при работе. Базовые вещи делаешь на автомате, потому что знаешь, что они сработают и дадут нужный результат.

И да, там нас на первом же занятии отучили говорить «картинка», только «изображение», до сих пор режет слух:)

– А связи?

– Во время обучения режиссёры ищут операторов, а операторы режиссёров. Создаются творческие тандемы «продюсер – режиссёр - оператор - художник - постановщик». Каждый ищет своего человека. Кто-то продолжает и после обучения вместе снимать, кто-то расходится, и это нормально. А после учёбы имеет силу исключительно «сарафанное радио». Но у меня возник творческий тандем с режиссёром не из ВГИКа, мы уже пять лет работаем вместе.

– Среди крутых операторов есть самоучки?

– Михаил Кричман, оператор Звягинцева. Насколько я знаю, он не учился специально операторскому мастерству. Тем не менее, это не помешало ему стать оператором экстра-класса, признанным и в России, и за рубежом.

– Как ты учишься сейчас?

– Я постоянно смотрю фильмы. Даже сделал таблицу, чтобы структурировать всё в голове: напротив каждого фильма пишу его режиссёра, оператора, на какую камеру и оптику фильм снят и обязательно сохраняю ссылку на фильм об этом фильме, если он выложен в сеть. Там только те работы, которые интересны мне в профессиональном плане. По большей части все они сняты за последние десять лет. Сейчас киноязык очень быстро меняется, и важно отслеживать эти тенденции, находиться в современном ключе. Еще слежу за режиссерами и операторами, которые понравились прежде. Отсматриваю их предыдущие работы.

– Вкус реально испортить плохим материалом?

– Если смотреть систематически, то да. Он повлияет на твою насмотренность.

– Визуальный ряд в каком фильме тебя впечатлил больше всего за последнее время?

– Бывает такое, что некоторые фильмы я смотрю по несколько раз подряд. Например, «Макбет» Джастина Курзеля. Когда начались титры, я включил фильм снова, потому что меня поразила его визуальная часть. Нужно было рассмотреть все более детально. Так же было когда-то и с фильмом «Проклятый путь» Сэма Мендеса, в котором некоторые кадры напоминают живопись Дега.

– Кстати, что насчёт живописи?

– Это очень близкий мне вид искусства. Я начал изучать живопись ещё до ВГИКа и считаю, что она очень помогает мне в работе. Мне близки такие направления как итальянское и голландское возрождения, русский авангард, американский реализм. Они для меня служат примером к световому, цветовому решениям той или иной портретной сцены, композиционным построениям, стилистике фильма в целом.

– Конкретный пример картины, которая вдохновила тебя на фильм?

Эндрю Уайет вдохновил на «Семь других меня». Маша Барсукова, режиссёр фильма, показала мне самую известную его картину «Мир Кристины» и сказала, что хотела бы создать подобное настроение в фильме. В дальнейшем визуальный ряд претерпел изменения, и во многом мы отошли от стилистики Эндрю Уайета. Тем не менее, вдохновление мы черпали в том числе и из его картин, и из картин других художников того времени.

Эндрю Уайет, «Мир Кристины»
Режиссёр и оператор
– В чём заключается главная задача оператора при производстве фильма?

– Понять, чего хочет режиссёр. Максимально точно передать его видение на экран. Очень важно взаимопонимание и доверие между режиссёром и оператором, чтобы у обоих горели глаза, было огромное желание снять этот материал. Если эти факторы складываются, то все будет хорошо.

– То есть, режиссёр, и только режиссёр в центре любого фильма?

– Режиссер собирает вокруг себя людей и вся команда работает на его идею. В процессе подготовки совместно с оператором и художником визуальное решение может дорабатываться, дополняться, иногда даже в чем-то меняться. Но ответственнен за итоговый результат режиссер, это его видение.

Эммануэль Любецки едва ли не единственный кинооператор, чья слава вышла за пределы узкой кинематографической тусовки. Почему он звезда?

– Операторы действительно обычно в тени, их никто не знает. Тот же Роджер Дикинс имеет 13 номинаций на Оскар, но его фамилия не на слуху у широкой публики. Но Любецки всё-таки первый, кто получил три Оскара подряд. Он в каком-то смысле изобрёл свой уникальный киноязык, который ни на кого из современных операторов не похож.
– Разные операторы с одним и тем же режиссёром выдадут примерно похожее изображение?

– Да. Режиссёр задаёт стиль. Дикинс с Коэнами будет отличаться от Дикинса с Вильнёвым.

– Но у тебя самого есть какие-нибудь черты, по которым тебя можно идентифицировать?

– Об отличительных чертах какого-либо оператора можно судить только тогда, когда он уже несколько полнометражных картин снял. Так что с ответом на этот вопрос я повременю. Естественно, у меня есть набор приемов, которые являются моей отличительной, уникальной чертой, но говорить о них в развёрнутой форме я бы хотел уже после выхода минимум двух полных метров.

Я не пытаюсь скрыть их, мне уже многие режиссёры говорят, что у меня есть свой почерк. В кино это: работа с композиционным построением в плоскостях, когда создаётся ощущение «отсутствия» объема между главным объектом в кадре и фоном, ручная камера, а именно её динамика. Световые приемы, силуэты. Ты в похожем стиле работаешь. Но, ещё раз, ввиду того, что полный метр мы ещё снимаем, говорить о собственных чертах и приемах, присущих мне как оператору-постановщику, пока рано.

– В стрит фотографии силуэты штамп, кстати.

– Но ты же их снимаешь. Вообще, в кино немного другое построение силуэтов. Посмотри, например, на совершенно прекрасный кульминационный кадр «Проклятого пути». Это был основной мой референс при съёмке диплома.
Кадр из х/ф «Проклятый путь»
Плёнка и цифра
– На что ты снимаешь сейчас?

– Сейчас я снимаю, в основном, на Arri Alexa. Она универсальна, справляется почти с любыми задачами. А так, на всё я уже снимал, кроме камеры Panavision, на которую еще никто в России не снимает. Мечтаю ее протестировать.

– Почему ты её хочешь?

– Она даёт изображение с очень приятной зернистостью. Проще всего назвать конкретные примеры: «Мемуары Гейши», «Проклятый путь», «Нефть»...

– Можно оценить это изображение на ноутбуке или только в кино видна разница?

– Можно, если в 1080p смотреть.

– Хорошо, а оптика у тебя какая любимая?

– Зависит от задачи. Когда я принимаю решение в пользу определённого комплекта, то провожу тесты, проверяю, какое получается изображение с запланированными световыми схемами, какие получаются блики при наличии источника света в кадре и так далее.

Недавно на рекламном проекте впервые работал с анаморфотными объективами Hawk V-Lite. На эту оптику в том числе снимали оскаровский фильм «Лунный свет».

– Плёнка или цифра?

– Это к вопросу о том, можно ли снимать на айфон. На все снимаю, так что и пленка, и цифра.

– Но чаще снимаешь на цифру?

– Да. Есть мнение, что с плёнкой больше заморочек на всех этапах производства и вообще она дороже. В этом есть доля правды, но так же нужно помнить, что с точки зрения пластики, цифровой носитель пока уступает плёнке. Да и процесс работы с пленкой не намного затратнее, чем на цифру.

– Ты сам занимаешься обработкой материала?

– На постпродакшене тоже работает целая команда специалистов: режиссёр монтажа, цветокорректор, специалист по графике, композитор, звукорежиссер и так далее. Но у оператора прямая ответственность за цветокоррекцию материала.

Кадр из рекламного ролика бара «Мвитца»
О том, что вдохновляет
– Иногда меня просят показать мои лучшие фотографии. А я понятия не имею, какие у меня лучшие. Меня ставят перед задачей сравнить несравнимое и выбрать победителя. Чем-то напоминает «Золотой мяч». Вот ты бы смог какой-нибудь из своих работ вручить «Золотой мяч»? Кто Криштиану Роналду среди твоих работ?

– Нет среди моих работ Криштиану Роналду. Есть неудовлетворённость и желание совершенствоваться. Святослав Теофилович Рихтер под конец своей карьеры говорил, что он собой недоволен. Это спорт с самим с собой.

– Назови последний ролик, который ты посмотрел, и про который ты подумал: «Как жаль, что это не моё»?

– Сейчас я бы хотел делать больше таких проектов, как Реклама Pepsi от STEREOTACTIC. Эта та поэтическая документальная стилистика, которая мне очень близка. Ребята очень круто передали атмосферу свободной уличной культуры, и здорово, что есть заказчики, которые готовы делать такую рекламу.

– Ты и фотографируешь немало. Насколько иначе работают мозги, когда ты работаешь с фотокамерой? Или это одно и то же, но ты просто на кнопочку нажимаешь?

– Требуется совсем другое видение материала. Фотография – это застывшая реальность. Ты зависишь от сценария, который создала жизнь. И в каком-то смысле здесь намного сложнее в пределах одного снимка передать и историю, и характер героя, и настроение, атмосферу. В кино динамика. Герои живут.

В репортажной фотографии ты сам себе заказчик, и финальный результат зависит только от тебя самого. Есть история в одном кадре, но зритель не видит ни её начала, ни конца, так как это остановленный момент в контексте какого-то события. В кино эту реальность задаёт режиссёр. Ты перевоплощаешь на визуальный язык ту идею, которую даёт тебе автор. Что для меня интересней? Интересно и то и другое, но кино, конечно же больше. Это чрезвычайно захватывает, когда ты воссоздаешь событие искусственным способом.

– Давай топы. Топ-5 операторов и Топ-5 фильмов.

Сергей Урусевский. Он был абсолютным новатором в 50-60-е. Этот человек для фильма «Летят журавли» изобрёл специальный панорамный лифт и был одним из первых, кто взял в руки камеру (скорее всего, это связано с тем, что он был фронтовым оператором). Его визуальные приемы, в том числе сложный внутрикадровый монтаж и длинные панорамные кадры до сих пор цитируют, в том числе Любецки. Например, это четко видно в фильме «Дитя человеческое».«Я – Куба» режиссёра Михаила Калатозова, снятый в 1964 году, до сих поражает в техническом и художественном смыслах, и многие иностранные кинематографисты называют его одним из своих любимых фильмов или фильмом, по которому учились.

Второй - Вадим Иванович Юсов. Пиши по имени-отчеству. Это такой профессионализм, такое понимание того, чем ты занимаешься... В общем, у меня нет Топ-5, только Топ-2.

Я решил стать оператором после «Иванова детства». А когда я понял, что буду видеть Вадима Ивановича Юсова, который его снял, каждый день – это было невероятное чувство. Это как химику прикоснуться к Менделееву. Живая легенда.

Фильмы? Ну вот те, что они снимали и составляют мой топ. Ещё я, конечно, глубоко уважаю творчество Роджера Дикинса, Конрада Л. Холла, Родриго Приэто, Бенуа Деби. И Михаила Кричмана, конечно.
Лично я для себя сделал следующие выводы из общения с Максимом:

1. Нужно смотреть больше кино

Я обязательно пересмотрю «Проклятый путь», посмотрю «Гравитацию», хотя равнодушен к научной фантастике и «Макбет».

2. Надо отписаться от тех, кто не нравится

Максим убедил меня в том, что смотреть надо только на то, что благотворно на тебе сказывается. Нужно соблюдать визуальную гигиену.

3. Советские фильмы с точки зрения визуального искусства, оказывается, ничего

Я не люблю советский кинематограф и всегда был уверен, что во второй половине 20-го века визуальное искусство в нашей стране деградировало. Как минимум, в отношении кино я, видимо, был неправ.

4. Оператор может взять фотокамеру и снять круто, у фотографа с кинокамерой такое не прокатит

Во время общения я показал Максиму ссылку на статьи Дмитрия Новака о киноцвете, и Максим и охарактеризовал как «дилетантские», хотя и в целом верные. Это тем удивительно, что ни один другой фотограф так подробно о кино не писал. Вот и оцените, насколько сложно кинематограф устроен на самом деле.

Если у вас возникли какие-то дополнительные вопросы, пишите – я наконец прикрутил к постам комментарии. Разберёмся.

«Пока завод не починили» – канал о фотографии для тех, кто учится снимать в интернете. Подписывайтесь, всё, что я узнаю о фотографии, попадает прямиком туда.
comments powered by HyperComments
Поддержите проект
Ничто не мотивирует писать лучше, чем добровольные взносы. Вы можете поддерживать проект на Патреоне или же разово поблагодарить автора через форму здесь:
Другие интервью:
Made on
Tilda