+/- к 30-и годам надо в жизни что-то менять.

Лет в 18 ты поступаешь в ВУЗ. Года в 23 его заканчиваешь и идёшь работать, куда возьмут. Там потихоньку растёшь, нарабатываешь связи. Вскладчину снимаешь первую квартиру, женишься. Тебя потихоньку начинают воспринимать всерьёз. Не у всех так, но у многих. У меня так было.

Чаще всего именно на этом этапе заканчиваются американские ситкомы, потому что пути главных героев дальше расходятся. Перемены случаются как-то сами собой. Дальше должно быть по-другому.

К 30-и одни мои друзья свалили в айти, другие завели детей, кто-то переехал в другую страну. Я же просто сменил место работы. В начале года я ушёл из компании, в которой проработал 10 лет. В МГУ же, в общей сложности, я проторчал почти 15.

По факту, я ушёл из сервисной компании в управляющую. От подрядчиков – к заказчикам. Идея была в том, чтобы уже не только махать лопатой, где покажут, но и самому думать, где ей лучше бы помахать. То есть, я ожидал, что больше в моей жизни полей в прежнем формате не будет, и на Чукотку я вернусь не скоро. Началась новая глава, вот это всё.

И вот, спустя 10 лет после того, как я первые поехал отбирать песок на Чукотке, я… ПОЕХАЛ ОТБИРАТЬ ПЕСОК НА ЧУКОТКЕ.

Чтобы разобраться, как так вышло, отмотаем немного назад.

В 90-е на Чукотке можно было встретить объявления: «Меняю квартиру на билет до материка». Зарплаты не платили месяцами. Снабжение посёлков остановилось. Людей спешно эвакуировали. На Весеннем даже в начале 10-х валялись по заброшенным домам игрушки, книги, посуда. В школе попадались забытые аттестаты и свидетельства о рождении.

Геологи подрабатывали рытьём могил. Из-за вечной мерзлоты для этого требовались особые навыки и взрывчатка. У геологов они были. Копать надо было глубже обычного: иначе труп раскопают и сожрут медведи. Старый геолог, что делился этими воспоминаниями, смачно сдобрял эти годы эпитетом «сучьи».

В самый пик развала всего Вячеслав Загоскин, геолог Анюйской экспедиции, ездил по Чукотке на вездеходе с двумя сыновьями и заверял старые пункты минерализации. Уже осенью, в отвратную погоду, он доехал до точки близ ручья Кайемравеем. Предшественники подняли кварц с содержаниями в первые граммы на тонну золота. Надо было его подтвердить.

Заехав на водораздел, Загоскин увидел жилу с полосчатым кварцем. Колотнул и заметил в ней золото с серебром. Сделал неприличный жест в сторону Певека, с которым анюйцев хотели сливать, и радостно прикинул, что как минимум тонн на 15-20 золота такая жила потянет.

Так был открыт Купол, месторождение под 200 тонн золота. Содержания в той жиле оказались настолько высокие, а извлечение таким простым, что спустя 10 лет рядом с этой жилой посреди чукотской тундры стояли база на 1000 человек, золото-извлекательная фабрика и аэропорт. До трети бюджета Чукотки приходилось на налоги с добычи золота Купола.

В начале 2022-го Купол купила компания, в которую я и устроился работать. Так меня закинуло обратно на Чукотку. А песочек взялся с того, что материалы предшественников – это зачастую анализы этого песочка лохматых годов. Геохимия – наука сравнительно молодая, десятки лет назад аналитика была слабая. Её надо было переделать.

Нарезали перспективные площади неподалёку – и поехали.

Ну, хоть сам выбирал.

Прежде, чем заниматься новыми территориями, надо было глянуть, что там для поисков подобрали предыдущие владельцы Купола.

Многие из этих мест мне были до боли знакомы. До боли в коленях, преимущественно.

Вот, например, Двойной, с которого начинался мой самый тяжёлый полевой сезон. И физически – я скинул килограмм 15, и морально – первый раз начальником, медведь в лагерь припёрся, человек на три дня потерялся... Насыщенная была программа.

Помимо Двойного глянули Кайен – там было «великое лежачее приключение 2020», когда мы почти 3 недели ждали вертолёта в заброшенном лагере буровиков. И Эльгыгытгын, круглое озеро на месте кратера, где я раньше не был, но немного хотел побывать. Где-то в этих краях месяц пил Куваев, поджидая «конъяк-медведя» – гигантского зверя из чукотских преданий.

Посмотрели на купольское золото и поехали искать такое же.

Так как я больше не работал в сервисной компании, при организации полевых работ я мог максимум что-то активно советовать. Хотя у меня и были сомнения ещё на старте кампании.

На первую площадь в этом году подрядчики повезли нас с туристическими палатками-черепашками без дровяных печек и надувными ковриками. Греться предполагалось масляными радиаторами, подключёнными к 10-киловатному дизелю.

Такого на Чукотке я ещё не видел. Но для меня много что было непривычным, так что даже самому было интересно, что из этого выйдет.

Начнём с того, что к выезду дизель просто не приехал:)

Грузы до Билибино и так идут долго, а тут ещё и два рудника рядом на запуске – вертолёты по городу как маршрутки носятся. Доехал груз лишь в середине июля. А когда его вскрыли, выяснилось, что его ещё и разбили на 2 части, оставив генераторы во второй.

Пришлось просить знакомого директора Анюйской Экспедиции, чтобы нам дали хоть какой-нибудь. Ждать ещё хрен знает сколько – не вариант. В поле пора. Дали нам двухкиловатник. Стояла жара, надеялись пока перекантоваться без обогрева, но хоть с электричеством.

Жара кончилась через 3 дня. В конце июля вскрылся лёд в Чаунской губе, и, по традиции, на Чукотке в это время холодает градусов на 25.

How it's started...

...and how it's going.

Ладно. Вторая партия груза с дизелем прибыла всё-таки быстро. Уже на следующей стоянке он у нас был. Весил агрегат 140 килограмм, стоил чуть больше 400 тысяч. С вездехода его стаскивали вчетвером, двое снизу принимали.

Радостно залили масло, солярку, завели – белый дым валит, происходит явно что-то не то. Заглушить получилось только закрыв воздушку.

– Масло перелили

Слили масло, дизель прочихался и загрохотал на всю округу. К утру он сдох. Как про**ать за ночь пол миллиона – чукотский вариант.

Помимо туристических палаток и масляных обогревателей я много чего ещё увидел из того, чего раньше в полях не наблюдал: электропилу вместо бензо, длинные зажигалки для свечей , чтобы печки разжигать, и даже палатку-сортир.

Вряд ли что-то из этого я взял бы с собой, если бы собирался сам. Но взяли и взяли – жить можно. По возвращению в Билибино добыли ещё и печки со старой палаткой-шестёркой, стало совсем хорошо. Помимо того, что жить покомфортней, она ещё и смотрится отлично. Оно как-то хоть и по-дальстроевски выглядит, но новые палатки не такие фотогеничные.

Вы не поняли, что значит «по-дальстроевски»? Сейчас расскажу.

Начало ХХ века.

На Аляске с Калифорнией уже нашли золото, было обидно, но на своём берегу русские пока ничего толком не искали. Далеко, дорого, революция только отгремела.

И тут Юрий Билибин такой: «я найду». И нашёл. Колымское золото началось не то чтобы прям совсем с него, но процесс освоения северо–восточных земель он сильно ускорил.

Когда стало ясно, что как минимум россыпей тут предостаточно, советская власть организовала Дальстрой. Это ведомство строило дороги, запускало прииски и продолжало искать (и находить) новое золото.

Чукотское золото тоже многим поначалу казалось сомнительным. До него добрались лишь в 50–е. Сейчас же тут только коренных месторождений разрабатывается 5 штук, и ещё 2 вот–вот запустят.

Дух освоения Чукотки идеально запечатлён у Куваева в «Территории». Советую читать именно книгу, а не смотреть фильмы. Не хочу высокомерно принижать киноадаптации, просто Куваев своё на Севере отработал, и прекрасно знал, о чём пишет. Про киношников этого не скажешь.

Дальстроевские нравы легко себе представить по тому, что массовая культура предлагает в качестве первой ассоциации к слову «Колыма». Какое–то время Дальстрой даже подчинялся НКВД, а дальстроевские геологи носили погоны. Сталин называл его «комбинатом особого типа» – в силу отдалённости и других известных особенностей местности.

Кончился Дальстрой в конце 50–х, но нынешняя Чукотка, от людей до инфраструктуры, это все ещё его вот, Дальстроя, холодный выдох.

Я ещё застал работу в дальстроевской манере – без поваров, бань и с маршрутами по одному. Но это, пожалуй, единственное, что из дальстроевских времён меня хоть как–то коснулось.

Ещё помню, на одном участке сохранился артельный сортир на 4 очка в ряд. Как–то раз сидели, сеяли пробы, заходит грустный-грустный молодой геолог и говорит: «Закончил только свои дела, слышу, кто–то ломится. Не успел доорать «занято», заходит профессор наш и прям при мне садится на корты».

Мы поржали, а через пару дней ситуация повторилась уже с молодым рабочим. Только тот сбежать уже не успел. Даже парой светских фраз пришлось переброситься. По итогу до конца сезона все просто следили, когда сходит тот старый местный геолог, а потом уже спокойно шли сами.

Но это всё смешная ерунда. Мне не приходилось вспарывать брюхо куропатке, набивать его снегом и высасывать кровь, чтобы не заболеть цингой. Или жрать тухлых моржей с голода. Как и спать на нарах – мы с собой раскладушки берём. Но даже то, к чему я привык, уже много где считается признаком отмороженности. Сейчас обычно на лагерь берут отдельного человека на хозяйство и ходят в маршруты по двое.

Однако напускная дальстроевщина с годами тоже перестала меня впечатлять. Я видел достаточно примеров того, как за этой лихой суровостью ничего, кроме подражания теням прошлого, не стояло.

В биографии всё того же Куваева я вычитал предположение, что «Территорией» тот назвал свой роман по образу «Зоны» Стругацких. И хотя я убеждён, что всё во вселенной работает на сугубо материалистических принципах, с особенным духом этого места я бы всё-таки согласился.

По мне, главный закон Чукотки: она не любит понтов. Городских, туристических, полевых, любых. Стоит зазнаться – как она тут же отвешивает мощный пинок, и напоминает, что не надо строить из себя больше, чем ты есть.

Если об этом помнить, то правильные решения принимаются как-то сами собой, и всё идёт благополучно. По-умному это, вроде бы, называется «серендипность».

Если же выкобениватья, то Чукотка накажет. Обычно наказывает. Причём всех по-разному.

Городских Территория-Зона перемалывает сразу. Они либо ломаются и больше в поля не ездят, либо она их собирает заново, и с годами получаются вполне сносные полевики. Один студент так вообще за рычаги вездехода сел спустя 10 лет после первого поля. Какого-никакого, но полевика даже из меня всё-таки слепили.

С туристами сложнее. Когда я учился в музыкальной школе, хуже всего было что-то заучить неправильно, а потом переучиватьcя. Образ мысли туриста и полевика при внешней похожести совершенно разный, но и их Территория со временем меняет.

Но сложнее всего – с забронзовевшими полевиками, особенно не местными. Многие из них, к сожалению, забывают одну важную вещь. Предыдущие поколения жили и работали в тяжёлых условиях не потому, что им очень этого хотелось. Их быт был продиктован необходимостью, а не блажью.

Не-об-хо-ди-мость.

Вот что было главной причиной героизма прошлого. Работали так, потому что по-другому не могли. Сейчас же самолишения – полевые понты обычные. А понтов Чукотка не ценит. Чукотка ценит труд. Таким и Купол показать можно.

Чтобы не светить наши участки, назову площади работ как «северные» и «южные». Начали с северных, потому что на чукотском побережье иногда случаются «б**дские выхлопы» – туманы с океана, которые быстро портят погоду. Потом улетели на юг.

Самым ярким событием первой половины сезона, как вы уже поняли, был сломанный генератор. Самым ярким второй – бананы.

С участка на участок нас перебрасывали купольские. Хлеба-то всегда с рудников передают, а тут ещё шоколадки и вот, бананы. Я охренел.

Кажется, я в принципе ел бананы на Чукотке впервые в жизни. Для края, где яблоки продаются по 900 рублей за килограмм, это и в самом деле уникальный момент. И оказалось, что в коробке со всем этим лежала записка от подписчика моей телеги. Спасибо, Барон Лесус!

Больше ничего особенного так-то за сезон и не произошло. Видел всё то же, что и много раз до этого.

Кровавые многочасовые закаты✔️

Оленей с медведями – ✔️✔️

Горы, реки, скалы – ✔️✔️✔️

Кочку, кусты и страдания между ними ✔️✔️✔️

Всё по стандартной программе.

Ладно, ещё было такое, что я одной рукой сумки с женой обсуждал, другой труп медведя оттаскивал от лагеря, но это стандартная ситуация (на самом деле не было такого) (обсуждали не сумки).

По правде, я думал вообще ничего не писать про этот сезон.

У меня как-то сложилось: чётные сезоны всегда гораздо легче нечётных.

Расписание п***ец/лафа/п***ец/лафа выдерживается стабильно. Год охреневаешь, год медитируешь. В такие сезоны я перебираю воспоминания как бусинки в чётках вместо того, чтобы нанизывать на ту же нить новые.

Это был чётный, вспомнить про него будет особенно нечего. Прошлый жёг за двоих. Да и в целом, было ощущение, что полевые байки закончились с предыдущей работой. Их и в самом деле не наросло в этот раз особо.

Но что-то пока обрусевшего московского грузина всё прибивает к чукотскому берегу, никуда я от него денусь.